Ещё от дедов наших повелось
Кончать дела и начинать их песней.
Родился и крещён я в день воскресный
И в праздники отправлюсь на погост.
Была ядрёной молодость моя,
Она свистела, гикала, плясала…
Над ней сверкало Божие кресало,
И содрогались отчие края.
Ладонь мою подставив небесам,
Цыганка нашептала: - Знай, красавец,
Как солнце, яркой будет всем на зависть
Жизнь у тебя, но не ослепни сам...
Мать мне одела крест, перекрестив
Меня с улыбкой, под синичье пенье.
Я плыл по рекам супротив теченья,
Потом всю жизнь во всём лишь супротив!
Скучна мне запредельная обитель,
Где в трёх котлах побулькивает вар.
Поставьте трёхведёрный самовар -
Я был большой чаёвничать любитель.
Пусть о забвенье недруги долдонят,
Я к вам вернусь когда-нибудь, друзья,
В косоворотке майского дождя,
Улыбчивый, с синицею в ладонях.
Учила в детстве мать меня,
Наверно, было ей виднее:
- И леса Бог не уровнял,
Ну а людей -
куда труднее!
Всем доля разная дана,
Подлесок жмёт, коры короста…
Ну а в лихие времена
Рвануться ввысь совсем непросто.
Пусть мне от жизни будет дар:
Когда для гроз настанут сроки,
Чтоб на себя принять удар,
Быть самым
деревом
высоким.
Зима на родине моей
На птицу белую похожа,
На кромке розовых полей
Позёмка рощицу стреножит.
Покуда мир не постарел,
И молод ты, и взгляд твой зорок,
Идти деревней на заре
Легко с пригорка на пригорок.
Куда зима устремлена?
Деревья - кони неживые,
Им ветер, будто стремена,
Качает ветви низовые.
Приду я к дому твоему
И на крыльце высоком встану,
Собачью варежку сниму,
В замёрзшую ударю ставню.
И нам идти уже пора
На голос праздника и песен, -
Там дед мой с самого утра
Навеселе иль просто весел.
Он по душевной простоте
На балалайке будет тренькать.
Ах, это чудо в решете -
В снегах глубоких деревенька!
Ты не дразни меня: - Эгей!
В других краях есть счастье тоже…
Зима на родине моей
На птицу белую похожа.
Щекой к щеколде припадёшь,
В сенях тесовых пахнет лесом.
А где-то там гуляет дождь
В еланях солнечных и весях.
Ты обо мне совсем забудь -
Добытчике лесов былинных,
Охотнике, ушедшим в путь
На зов полян перепелиных.
Мне светит май, поёт февраль,
Июль в стогах постели стелет.
Любовь воротится едва ль,
Кочует черной кровью в теле.
В твоей шкатулке расписной
Браслет хранится в гранях крупных -
В посёлке, в лавке скобяной,
Тебе подарок этот куплен.
Тогда январь у нас в гостях
Седые утренники ладил.
Ты подавала мне в горстях
Напиться
Зим хрустящей влаги.
Нам в изголовье пел сверчок,
Свечой звезда в окне светила.
Хоть было сердцу горячо,
Прохлады губ на ночь хватило…
Теперь уже прошли века,
Другие зимы наснежили,
Заплачь в узорный край платка,
Припомни, как с тобой мы жили.
Всё тот же свет струит звезда,
Но по-другому сердце бьётся.
Я, может быть, вернусь сюда,
Да только счастье не вернётся.
Наш поезд скорый - с ветерком -
Чуть медленнее возле станций,
Где мальчик с плавленым сырком,
Старуха с зонтиком цветастым.
Я от любви своей сбежал,
Всю жизнь решил переиначить…
… Вот снова маленький вокзал,
Посёлок, поле, водокачка.
И вдруг (такое не к добру),
Как будто чьи-то злые руки, -
Прижало бабочку к стеклу
Движенья воздуха упругим.
Она от мира не сего,
Где свист машинный и железо.
Он - оттуда, где село
Зашло случайно в перелесок,
Где тишь весенняя кругом,
Откуда днём пришли ненастным
И мальчик с плавленым сырком,
И бабка с зонтиком цветастым.
Расцветки алой два…
Ах, как помочь ей?
Что ж такое?
Она, распятая, цвела,
Корила,
Совесть беспокоя.
Сорвать стоп-кран, пойти под суд…
Я вышел в тамбур охладиться.
- Вам чаю? Скоро принесу, -
Сказала сонно проводница.
К стеклу вагонному прижат,
Куда, зачем сейчас бегу я?
- Нельзя ли поезд задержать?
Мне нужно в сторону другую!
- Шутник вы, право.
На вагон
Таких отыщется немного.
Да что там… Длинный перегон
И слишком скучная дорога.
Боль и обиды?
Забыть их легко мне
В душном предбаннике Судного дня.
Бог ей простит, да и люди не вспомнят
Женщину, что изводила меня.
В гневе и сам я бывал не подарок,
Здесь у черты не пойму до сих пор:
Ну почему оказался так жарок
Испепеливший нас вместе костёр?
Какой-то чудак, человек развесёлый,
Когда-то с кукушкою дружбу водил,
Подолгу в лесу пропадал за посёлком,
Счастливый оттуда домой приходил.
Считая года, что прожить оставалось,
Наверно, со счёта он сбился давно.
И щедро кукушка ему куковала,
Не каждому счастье такое дано.
Но жизнь человека теперь изменилась,
Давно горожанином стал он уже.
Кукушка в часах у него поселилась
В квартирке его на седьмом этаже.
Стал голос кукушки глухой и усталый,
Наскучило новое ей ремесло.
И время считает
Не то, что осталось,
Не то, что осталось,
А то, что прошло!
Припомнил жизнь свою старик:
- Чудно!
Да мне ли довелося?..
Распахнут жёсткий воротник,
Зажата в пальцах папироса.
Чтоб не тревожили его,
Глухим сказался
домочадцам,
Темно ль под окнами, бело…
Сидит он тихо час за часом.
Неужто это было с ним?
Да полно!
Быть того не может.
Нелеп,
Как жизнь, необъясним
Сквозь время голос, что тревожит:
- Не уезжай, прошу тебя!
Мы потеряемся, как дети,
В просторах белых декабря,
Среди дорог и лихолетий.
В толпе шинельной, в давке тел
Взгляд обжигал его, был близко…
Он оглянуться захотел, -
Так и не смог, толпой затискан.
Он пил за дружеским столом,
Пел с хрипотцой,
Забыл весёлость,
Он думал, жизнь пошла на слом,
А это лишь ломался голос.
Забыв про сон и про еду,
Судьба в строю кричала: - Левой!..
Через войну,
Через беду
Проволокла, не пожалела.
Он жизнь прожил, как будто был
На празднике, что шел на убыль.
У девушек, что он любил,
Теперь уже поблёкли губы…
Гремит посудою сноха,
И внучку манит грай весенний.
Лишь в комнатушке старика
Иных времён витают тени.
Среди живущего всего
Он жив лишь памятью, как счастьем,
Чтоб не тревожили его,
Глухим сказался
домочадцам.
Играют женщины в снежки,
Немолодые, лет за сорок.
Кому-то снег попал за ворот,
Движенья юны и легки.
Какой прекрасный нынче день!
Как раскраснелись, улыбаясь!
Но почему на сердце тень
И на сугробах голубая?
Устали быстро.
Грустным мне
Их показался смех задорный.
А меж деревьев в глубине
Белеет корпус санаторный.
У них в палатах койки здесь,
В столовой пластиковый столик…
И вместо всяких там историй
История болезни есть.
В посёлке в церковке пустой,
Где запах ладана и прели,
Поставленные их рукой
Почти все свечки догорели.
Что русскому здорово, то немцу смерть.
Пословица
Не пытайтесь! Нельзя объяснить!
Что к чему здесь. Напрасно стараться
Ухватить эту красную нить,
Что связала страну, не пространство.
Здесь от скуки кричи ни кричи,
Даже птицы не станут пугаться.
Лишь мужик на секретной печи,
Вдруг проснувшись, поедет кататься.
Мудрый Дизель придумал мотор,
Сила есть посильнее моторов!
То, что русскому - самое то,
Немцу смерть на морозных просторах.
Даже в пору нелёгких годин
К нам ни с плетью нельзя, ни с елеем.
Здесь Лжедмитрий уже ни один
И развенчан, и прахом развеян.
Пусть заботы у нас и умы
В обрусевшей картошке и в жите.
Запрягать не торопимся мы,
Ну а если поедем - держитесь!
Немец капнет, где русский плеснёт
Чтобы душу живьём вынимало.
Здесь на праздник Чернобыль рванёт
Так, что всем не покажется мало.
Аввакум! В свой костёр позови!
Мелковаты и Данте, и Ницше.
Если храм у нас - Спас-на-крови,
А поэт - так на паперти нищий.
В этой жутко-прекрасной судьбе
Дни столетья, не то чтобы годы,
Как магнит, притянули к себе
И, вобрав, растворили народы.
Не прельстить, не распять на щите,
В нищете и гордыне истаем…
Ну, а вера: ударь по щеке,
Мы другую в смиренье поставим.
Почему так?
Да Богом дано!
Пусть концы в неувязке с концами…
Как всё глубже байкальское дно,
Так и звёзды всё выше над нами.
Я одногодков хоронил,
Глухая боль саднит занозой.
Как русла рек заносит ил,
Могилы временем заносит.
Мы панихиду отслужить
Сходились в церковке промёрзлой.
Лишенцы мы, но не лишить
Нас памяти о наших мертвых.
Средь сутолоки лишь они,
Покойные, покой лучили:
Земли при жизни лишены,
Теперь надел свой получили.
Как сеют в землю семена,
Земля взяла их на рассвете.
Для этих всходов времена
Ещё настанут, только верьте!
Пристрастья наши испокон
Всё те же,
незачем иначе:
В печальный праздник похорон
Гармошка старенькая плачет.
В сухих гортанях крик сожжен.
Да что там!
Нету сил на возглас,
Когда в России разряжен
Предгрозьем сумеречным воздух.
Судьба моя судьбе любой
Сестра - жила с другими рядом.
…Как зёрнышко, храню любовь
Средь поля, выбитого градом.
В яслях коровьих, как прежде Спаситель,
Плотницкий сын, я родился на свет.
Сеял снежок сквозь ноябрьское сито,
В счастье отец мой встречал тот рассвет.
Верил он: будет удача мне впору
И улыбнётся судьба мне светло!
Ходиков гирьку поднял до упору.
Время пошло.
Что же судьба, ты мне в жизни подаришь?
Жгучую сладость от ставок ва-банк.
Ладно!
Сыграем, мой злейший товарищ,
Русской рулетки крутнув барабан!
Жил я, как шел под палаческим дулом.
Сжал динамит так, что пальцы свело,
Шнур поджигая бикфордов, подумал:
Время пошло.
Сны эти снились мне полночью черной,
Дни же сбивали заботами с ног.
В сорок седой, да и сердце ни к чёрту,
В белой палате притих, одинок.
Врач, подбирая иголку для шприца,
Видя, бессильно его ремесло,
Выдавил сонно: - Смотрите, сестрица,
Время пошло.